Скажите, а ваши родители имели какое-нибудь отношение к математике?
Да, они оба закончили мех-мат МГУ. Мой отец, Мухин Иван Сергеевич, в 50-60-е годы работал в институте точной механики и вычислительной техники, он был заместителем С.А.Лебедева, директора этого института. А моя мама, Казакова Раиса Константиновна, работала и до сих пор работает в институте прикладной математики им. М. В. Келдыша.
Получается, выбор был предопределен?
Да, полностью.
А как Вы выбирали кафедру?
Вообще, я выбрал кафедру АСВК, но попал на кафедру ВМ.
???
Получилось это так: моя старшая сестра училась на кафедре ВМ, ее друзья были и моими друзьями, а Александр Андреевич Самарский знал меня и моих родителей. Насколько я понимаю, они со Львом Николаевичем Королевым договорились и принудительно отправили меня на кафедру вычислительных методов, за что я до сих пор им обоим благодарен.
А каким Самарский был преподавателем?
Я оказался одним из последних студентов, которые слушали его лекции по числен- ным методам. Александр Андреевич разместил в своем полугодовом курсе «Введение в теорию разностных схем» практически все основы численных методов и разностных схем, и при этом он не особо беспокоился, как мы весь этот объем перерабатываем, успеваем ли мы что-нибудь понимать или нет. Однако, именно из его лекций я понял суть численных методов.
Как он читал?
Хороший лектор.
А как экзамены принимал?
Абсолютно лояльно. Чем больше человек знает, тем мягче он принимает. К мелочам не придирался, но если кто-то не знал чего-то основного, то ставил «два».
Кто был вашим научным руководителем?
Был и остается – Попов Юрий Петрович – на тот момент ученый секретарь ИПМ им. М.В.Келдыша, потом он стал заместителем директора, а затем директором. Его мне 1978 назначил Александр Андреевич, за что ему большое спасибо. Юрий Петрович очень хороший ученый и замечательный человек с большим чувством юмора и выдержкой. Если у меня есть какие-то достижения, то это, в основном, благодаря той школе, которую я прошел и прохожу у него.
Почему после окончания аспирантуры остались на кафедре, спрашивать и не стоит?
Кстати, на кафедре я остался тоже благодаря Александру Андреевичу Самарскому. Oн сказал мне: «Будешь работать по специальности либо здесь, либо нигде».
Авторитарность?
Просвещенная монархия – это стиль работы наших великих.
Получается, Вы всю свою жизнь провели на кафедре ВМ. Расскажите о ней.
Все задачи, которые решались, обсуждались на кафедре коллективно. Студенты и аспиранты участвовали в семинарах, на которых они рассказывали о своей научной работе. Половину времени мы проводили в институте прикладной математики, где считали эти задачи. В общем, было весело.
Расскажите, каким Самарский был человеком?
Разным: иногда взрывным, иногда необыкновенно добрым, но никогда не был скучным. То выговор вынесет, то похвалит, то уволит, но всегда все по делу... Очень языкастый. Если он хотел кому-то что-то объяснить, то делал это коротко в афористичных выражениях. Например: «Вы работаете в режиме «одинокого волка»». Подразумевалось, что работать надо в коллективе. Или в адрес нерадивого аспиранта: «Вы должны работать как одинокая прачка с семью детьми».
Другая типичная картина. Идет Самарский по коридору, широко и добро улыбаясь, навстречу – сотрудник. Самарский: «Вы очень хорошо выглядите». Сотрудник собирается благодарить. Самарский: «Значит, мало работаете!».
Т.е он был сторонником коллективного труда?
Да и очень хорошо подбирал сотрудников. Народ вокруг него всегда собирался яркий. По почерку он мог определить характер человека, иногда этим пользовался при приеме на работу.
Какую атмосферу он пытался создать?
Он ничего не пытался. Он работал и требовал, причем иногда довольно жестко. Словом, «слуга царю, отец солдатам». Бывало всякое: и когда наказывал, и когда спасал в различных ситуациях, в которые попадали по глупости.
Вам тоже перепадало?
По-серьезному мне, в общем-то, ни разу...
На протяжении 15 лет, будучи ученым секретарем кафедры, Вы регулярно общались с Александром Андреевичем. Каким он был руководителем?
Каждый раз, заходя к нему в кабинет, я думал: «Что будет сегодня? Что сделано? Что не сделано?» – и никогда не мог предсказать, как и на что он отреагирует. Такая же ситуация была и с А. Н. Тихоновым – я не знал, что они скажут в следующий момент. Как правило, реакцию людей на какой-то вопрос или сообщение можно предсказать. Но их реакцию, ни Самарского, ни Тихонова, угадать я не мог: она всегда была нетривиальная, вне зависимости от события или темы.
Скажите, не возникало ли соблазна в период перестройки уйти куда-нибудь, найти другую работу?
Подработки были, конечно, но бросать родное учреждение мне никогда в голову не приходило. Материальные трудности имели место, были у меня и предложения интересные, но все-таки мне удалось удержаться от перехода в финансовые структуры.
Наш факультет отметил 40-летие, это возраст зрелости. Как Вы бы могли охарактеризовать сложившийся коллектив?
То, что я сейчас скажу, относится как к учебному процессу, так и к науке: все делается хорошо, насколько это возможно в существующей ситуации. На факультете очень большое количество людей, способных выполнить организационную, педагогическую, научную работу, способных сделать все быстро, самостоятельно принимать решения и нести ответственность за эти решения. Иногда бывает трудно в других коллективах – постоянно идут длинные разговоры: как сделать, что сделать. У нас же на факультете все решения принимаются оперативно, всегда можно рассчитывать на эффективную помощь со стороны всех его подразделений. Еще хочу отметить очень важный момент –доброжелательность в коллективе по отношению к друг к другу и по отношению к студентам.
Вы занимаетесь очень интересной темой. Расскажите, как она появилась?
Очень долго школа Самарского, Келдыша, Тихонова занималась вещами исключительно технологическими: атомные бомбы, атомный реактор, управляемый термо-ядерный синтез, и т.д. – словом, всем, что было связано с химией и физикой. Ясно было, что надо двигаться куда-то дальше и в сторону. Начали смотреть в окрестностях, искать новые области приложения. Как раз в это время в университете возник факультет фундаментальной медицины, и Андрею Лукшину пришла в голову идея заняться математическими методами в этой области. Это было, кажется, в 1996 году. Он предложил Самарскому встретиться с деканом факультета фундаментальной медицины – Олегом Стефановичем Медведевым. Встреча состоялась и была довольно длительная. Присутствовали А. А. Самарский, А. П. Фаворский, А. В. Лукшин и я. Олег Стефанович - человек очень интересный, европейски ориентированный ученый. Он предложил некоторое количество направлений, в том числе чисто программиских, связанных с информационными вещами, теле медицину и математическое моделирование заболеваний, например, сердечно-сосудистых систем. Начались дискуссии, было проведено несколько неформальных совещаний, и мы пришли к выводу, что система кровообращения – это наше: механика сплошной среды (хотя потом оказалось, что одной механикой не обойтись). Возглавил работы А.П.Фаворский. С тех пор достаточно большая группа сотрудников, аспирантов и студентов кафедры до- вольно успешно занимается разработкой математических моделей гемодинамики (кровообращения). Школа А.П.Фаворского в области математического моделирования хорошо известна за пределами факультета, защищено много диссертаций. Надо сказать, что многие наши работы в этой области существенно опережают западные.
А теперь давайте поговорим о вашей преподавательской деятельности. С чего она начиналась?
На одно из первых занятий я принес видео камеру и попросил своего друга поснимать. Просмотрев отснятое, я сам себе ОЧЕНЬ не понравился и долго боролся за то, чтобы ужасы увиденного не повторялись.
Однако, сегодня Вы один из основных преподавателей, значит, вам удалось вывести формула успеха?
Об успехе не мне судить, но если преподавателю интересно, если он предмет зна- ет, то и студенту тоже интересно. Кроме того, важно, чтобы к любому студенту, вне зависимости от уровня его подготовки и от его характера, у любого преподавателя было абсолютно одинаковое корректное, доброжелательное отношение. Все личные проблемы преподавателя остаются за дверями: улыбка в 32 зуба (если они остались) при входе в аудиторию, а в аудитории уже - только дело. И, конечно, сугубая объективность в оценке действий: я должен поставить зачет «за дело» и не поставить зачет «за не дело».
Столько всего удалось сделать! Что является для вас внутренним «мотором» в жизни?
Помните, «Понедельник начинается в субботу...»? «Человек становится магом..., ког- да работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова». Я, конечно не маг, но стараться надо...
